Единый римской народ (Populus Romanus) составился вначале из двух племен – рамнов (латинян) и тициев (сабинян); оба называли себя также квиритами (Quirites), что имело уже и политическое значение. Позднее в их союз вошло этрусское племя луцеров. Племенная организация осталась определяющей для Рима на весь ранний период протогосударства. Каждое племя (триба) разделялось на 10 общин – курий под руководством курионов; в свою очередь каждая курия – на 10 родов (gentes) под руководством декурионов.

Избыточная «математичность» древнего подразделения заставляет видеть в нем некоторую искусственность, и, возможно, она была позднейшего происхождения. Реально, такая десятичная структура характеризовала, вероятно, древнюю военную организацию племен, а уже как производное – социальную.

Основной единицей раннеримского общества и государственного уклада был род. По позднейшему, но исчерпывающему определению римского юриста Сцеволы, в род входили лица, обладающие общим именем (от одного предка), происходящие от свободных родителей, не имевшие своими предками рабов и не лишенные прав гражданина; кроме этого, род имел общую культовую традицию. Принадлежность к роду для эпохи раннего государства была тем самым вариантом статуса полноправного гражданина.

Род был также субъектом землепользования, наследником имущества своих сородичей. Внутренне род подразделялся на семьи (familia), каждая во главе с отцом семейства, который обязательно был членом рода. Семья получала от рода свой участок земли в пользование. Отличия одного рода от другого были только культурными или обрядовыми: например, женщинам одного запрещалось носить золотые украшения, мужчины другого носили отличительные прически, в каком-то роде веками обходили когда-то опозоренное имя (у Клавдиев мальчиков не называли Луциями) и т. п. Мужчины рода воевали под командованием своего вождя – princeps gentis.

Древняя Италия, история которой на протяжении более тысячи лет, начиная с сер. I тыс. до н. э., будет связана с Римским государством, в предыдущий период представляла калейдоскоп этнически разных народов. Активное заселение Италии началось во II тыс. до н. э., когда с севера вторглись италийские племена. Кроме них, здесь были поселения неиндоевропейских племен – лигуров, пеласгов, осков, иллирийцев.

С началом I тыс. до н. э. доминирующей силой в Северной Италии стали этруски – полузагадочный народ, оставивший многочисленные памятники искусства, предметы религиозного культа и надписи на не расшифрованном пока языке, однако происхождение которого неизвестно. На рубеже Х – VIII вв. до н. э. у большинства этих народов шли только самые первые шаги в направлении формирования политико-правовой общности: начиналось образование стабильной общинной и родовой администрации.

В конце II тыс. до н. э. Италия, в том числе Северная, стала объектом колонизации ахейских греков; на юге эти колонии образовали мощную, но недолговечную Сицилийскую державу (VI-III вв. до н. э.). Возможно, что на месте будущего Рима уже с XIII в. до н. э. была небольшая колония микенских греков. Политическое и культурное влияние эллинов было важным фактором ускорения государственно-политического развития италийских и этрусских народов, с которыми в VIII – VI вв. до н. э. они вели интенсивную торговлю.

Территориальная организация поселений следовала родоплеменным традициям. Первичной формой была деревня (vicus); несколько таких деревень сливались в окружную общину – pagus, который как бы объединял земли нескольких родов (или частей одного большого рода). Во главе каждого такого пага стоял выборный старейшина. С начала I тыс. до н. э. известны ранние города, которые были как бы племенным центром, где в укрепленном месте-замке (castellum) население тяготевших к нему пагов укрывалось во время опасности. Наибольшим развитием городов характеризовалось племенное объединение этрусков: у них города были уже центрами надобщинной администрации.

Влияние эллинизма, расцвет в птолемеевском Египте торговых отношений совершенно особое воздействие оказали на судебную и правовую систему Египетской монархии. Там сформировалось в итоге особое сочетание традиционных правовых начал и присущего греческому праву свободного толкования юридических правил и норм, поскольку это не мешало обороту и реальным интересам лиц.

Судебная система стала весьма разветвленной, приближенной к людям и местным делам, причем наибольшее развитие получила специализированная юстиция по частным и коммерческим спорам. Уголовное и военное правосудие оставалось в руках стратегов по номам; в городах – у префектов или особых чиновников. Для прочих дел действовали коллегиальные суды каокректов, их руководителями выступали специальные государственные чиновники.

Рассмотрение дел стало содержательным и обязательно коллегиальным: или несколько чиновников, или чиновники и частные лица. Каокректы были судами национально-египетского права: в них судили только египтян. Для уравнения положения других народностей стали возникать общие судебные органы. Наиболее своеобразным институтом в этом отношении стали странствующие суды профессиональных судей – хрематистов, которые обходили в течение примерно двух лет территории по специальному маршруту и решали дела по частным искам, как правило, с участием местных заседателей.

Частные сделки и акты стали несравненно более ответственным делом. Совершать их следовало перед специальным агентом – нотариусом, который свидетельствовал юридическое соответствие действия и выступал его гарантом. Простые сделки заключались при 6 свидетелях, сделки с недвижимостью – при 16 свидетелях. Причем нотариальная форма была необходимой чертой сделки, а не просто доказательством ее свершения. Распространяется регистрация сделок с недвижимостью в специальных книгах, ведущихся местными властями (самая ранняя известная регистрация относится к 185 г. до н. э.).

За регистрацию собиралась пошлина (в 5%, затем в 10% суммы); платил сбор покупатель. Заинтересованные в проверке сделок нотариусом могли обращаться в особые библиотечные управления с запросами о регистрации. Широко распространилось вершение разного рода юридических действий и сделок с помощью представителей (что ранее правом почти исключалось).

Несмотря на сильную централизованную власть, Македонская держава не представляла полностью унифицированного государства. Это была также одна из особенностей (а скорее, необходимая по своей политической природе черта) военной монархии. В составе империи было несколько областей, сохранивших самостоятельный политический статус и свою государственную организацию – правда, ограниченные в суверенитете и в полномочиях. Основные типовые различия пролегали по исторической грани: Греческий мир – Ближний Восток.

Первым из вариантов государственной полусамостоятельности в империи была Греция во главе с Македонией.

Македония сохранила свою некоторую политическую обособленность от остальной Греции, даже укрепившуюся после смерти Александра Македонского. В своем внутреннем государственном укладе Македония долго сохраняла черты традиционной национально-коллективистской монархии: армейские сходки продолжали играть важную роль в политических решениях, самостоятельным институтом был совет военной знати. Вместе с тем и царь сохранял свои совершенно особые полномочия и статус, хотя уже лишенные тех восточных атрибутов, что были у правителей всей обширной империи.

Греция сохранила в основном свой полисный строй и органы народовластия. Правда, в социально-политическом отношении организация народовластия была уже не демократической, а олигархической (основанной на участии меньшинства в политическом процессе); везде установились цензовые ограничения на участие в собраниях, исчезли органы типа народных советов-булэ, усилилась власть исполнительных институтов и должностных лиц. Почти все греческие государства-полисы (кроме Спарты) состояли в т. н. Коринфском союзе, которым была оформлена победа Македонии и ее политическое главенство.

В государственно-политическом отношении сложившаяся только за счет военных удач македонской армии держава представляла собой империю, объединившую под единой государственной властью самые разные народы, государства и полугосударства.

Македонская держава была третьей в истории древности (после Ассирийской и Персидской) империей, и точно так же главной осью имперской государственности в ней была сверхцентрализованная власть правителя в опоре на военную организацию. В отношении ее государственного уклада Македонская монархия представляла сочетание традиционной древневосточной монархии с сохранением полисной организации и самоуправления отдельных территорий.

Номинально власть и управление империей находились в руках царя. Он был главой объединенных армий, он назначал правителей на места, он создавал по своему усмотрению аппарат управления империей, назначал на высшие (и любые иные) должности чиновников-управителей, он же определял размер и формы финансовых сборов с подвластного населения, государственные повинности и т. п. (Верховенство власти царя было именно номинальным, поскольку в условиях древности и огромной территории империи реально управлять ею из единого центра было невозможно.) В отличие от древневосточной монархии и тем более от греческого уклада ранней монархии в империи царь присвоил себе и права законодателя.

Его повеления могли принимать троякую форму: 1) адресованное местному правителю или военному вельможе письмо, 2) указ – простагмат, адресованный всем исполнительным властям, 3) общее решение представленного на усмотрение царя вопроса управления, причем оно могло быть и устным; в любой форме повеления были обязательны для подданных и практически неограниченны по правовому содержанию. Власти монарха было придано обожествленное содержание – привычное для древневосточной традиции, но чуждое грекам; в 327 г. до н. э. Александр ввел т. н. обряд проскинеза (падения ниц) перед царем, с которым связывалась священная неприкосновенность личности монарха и неоспоримость его полномочий.

В первой половине IV в до н. э. государства Эллады вступили в полосу длительного социального кризиса. Кризисное состояние обнаружила и сама полисная государственная организация: в ее рамках оказалось невозможным примирить политические противоречия и стремления разнородных общественных сил новой эпохи. В условиях постоянного военного соперничества между крупнейшими греческими полисами обозначилось стремление к федеративным и полуфедеративным союзам – организация таких образований уже по природе не могла быть построенной на принципах полисного народовластия.

Исторические попытки отдельных государств, прежде всего Спарты, сохранить полисный, с пережитками раннегосударственных начал строй стали явным, и даже политически вредным анахронизмом: это вызывало повышенный уровень военной агрессивности по отношению к своим соседям. Новый путь государственного развития сложился с возвышением нового государства – Македонии.

С середины IV в. до н. э. основную роль в Элладе и во всем Восточном Средиземноморье начало играть Македонское государство, образовавшееся на севере Балканского полуострова. Переход от протогосударства к ранней государственности в Македонии пришелся на VI – V в. до н. э., это было время и объединения отдельных областей-царств (организованных политически по типичному для ранней Греции образцу) в относительно централизованное государство, подчиненное власти единого монарха.

Военное, политическое и культурное укрепление Македонии в особенности пришлось на правление царя Архелая (конец V в. до н. э.), при котором отчетливо проявились сложившиеся особенности нового государства: формирование на основе ранней государственности не государства-полиса с той или иной формой народовластия, а военной монархии с сильной единоличной властью. Исторически закономерным стало и то, что такое государство подобно империям Востока сразу обнаружило стремление к гегемонии над соседями.

Возвышению Македонского государства во второй половине IV в. до н. э. способствовали два исторически случайных обстоятельства: захват богатых золотых россыпей и преимущество в военном искусстве, в принципах боевого строения войск и ведения боя; на том уровне социально-политического развития греческого мира и при общей малочисленности населения полисов этого было вполне достаточно для экономической и военной победы. В правление царя Филиппа II (сер. IV в. до н. э.) были проведены важные военные и финансовые реформы.

Особенности содержания афинских законов, их сосредоточенность на своего рода общинно-полисных ценностях имели своим основанием особое, неполитическое общее понимание Закона и Права. Закон служит не государственной власти, а выражает нравственно-обязательный порядок – в этом его содержание, в этом и предназначение.

Право могло быть двух родов, согласно общегреческому представлению. Как широкое понятие – Themis – это воплощение воли богов; оно именно присутствует в природе, пронизывает собою угодный богам общественный порядок. Такому понятию должны соответствовать между собою отношения между народами, между разными слоями населения в полисе, отношения между властвующими и подвластными, отношения в роде и семье. Как более конкретное понятие – Dike – это и собственно юридическая норма, и вместе с тем моральное предписание о добродетели. Чисто юридического представления о законах, о праве в Древней Элладе не существовало: право и законы одновременно обозначали и справедливость с точки зрения религиозной и полисной морали.

Афинское право сложилось в значительной степени на основании традиций, правовых обычаев и только потом уже законодательства. Законы далеко не охватывали все области имущественных или межличностных отношений. Поэтому специально предусматривалось, что «вопросы, относительно которых нет законов, следует разрешать по соображениям наибольшей справедливости».

Сведений о древнейших афинских законах не сохранилось. Знаменитый судебный оратор IV в. до н. э. Демосфен в одной из речей упомянул о законах легендарного правителя Тесея, которые якобы были выбиты на камне. Однако если какие-то изустные постановления в архаический и даже еще додорийский период и существовали, они касались только религиозных вопросов: празднеств, обрядов и т. п.

Первым историческим законодателем Афин был тиран Драконт. Законы Драконта (около 621 г. до н. э.) были посвящены главным образом новой организации суда, наказаниям за разные нарушения священного и общественного уклада; в социально-правовом смысле они стремились сдержать распространение имущественного неравенства – и в этом отношении вполне походили на законы первых древневосточных правителей. Законы эти отменили любые привилегии, в том числе родовой знати, в сфере уголовного наказания.

Практически за любое преступление, за любую в частности кражу, даже кражу овощей с огорода, Драконт предписал казнить смертью. Предусматривалось наказание за убийство раба. «Когда Драконта спросили, почему он за большую часть преступлений назначил смертную казнь, он, как говорят, отвечал, что мелкие преступления, по его мнению, заслуживают этого наказания, а для крупных он не нашел большего». Только за посягательства на неприкосновенность личности мог быть назначен штраф.

Несмотря на высокое развитие торговой экономики, коммерческих связей в афинском обществе, политика демократии (возможно, именно потому, что стремилась удовлетворить социальный интерес большинства) пыталась сдержать развитие собственнических отношений, сохраняя высокую степень государственного регулирования. Это регулирование было одновременно и покровительством государства в отношении коммерческого оборота, и его регламентацией в интересах социальной стабильности. Но сама по себе стабильность была часто только сохранением социально-правовых пережитков догосударственного быта.

Торговое право Афин в наибольшей степени было обусловлено общими интересами полисной организации. Рынки и торговля находились под защитой государственной власти. Как общее правило, доступ на рынки имели все свободные жители, включая иностранцев; в качестве покупателей могли выступать и рабы. Но для граждан полиса предусматривалось право доступа на рынок, которого при определенных условиях они могли быть лишены властью (в отношении других категорий администрация, по-видимому, была вольна).

Иностранцы пользовались в торговых делах помощью специальных администраторов-покровителей – проксенов. Исполнительные власти контролировали меры и вес, законность хождения и приема денег. Цены были фиксированными на определенный период. Предполагалось, что законом вправе быть установлены разного рода ограничения на ввоз и вывоз товаров: так, одним из постановлений Солона был запрещен вывоз из Афинского государства любых продуктов питания, кроме оливкового масла. Торговые сделки должны были заключаться только письменно (это не относилось к рыночной торговле); споры по торговым делам решались специальными судьями.

Основное место в афинской торговле занимала морская, при помощи кораблей. Такая торговля была практически невозможна (за редчайшими исключениями) для единоличных предпринимателей. Поэтому довольно рано возникли специфические формы правовой организации морской коммерции. Для ведения ее заключалось специальное корабельное товарищество сроком не более чем на год.

Статус афинского гражданина был неразрывен с особым положением семье. И афинское право, и традиционный уклад (последнее в большей степени) поддерживали сохранение патриархальной власти отца семейства над домочадцами. Дом в афинском полисе вообще представлял особое качество: это было не только жилище, но и священное место, гарантия прав афинского гражданина. Неполноправному жителю, иностранцу запрещалось вступать под крышу дома афинянина; не разрешалось, без согласия гражданина, входить туда магистрату, судебному исполнителю.

К семейству афинянина относились его жена, дети и рабы; все они в одинаковой мере состояли под патриархальной властью главы дома. Власть эта была сродни прежней родовой власти басилевса (откуда и вела свое происхождение): глава дома был и опекун, и заступник членов семьи, и жрец домашних богов, и представитель домочадцев в суде.

Брак в Афинах считался нравственным долгом гражданина, хотя никаких правовых стеснений для одиноких не было. В идеале брак был моногамным. Однако полноправному гражданину дозволялось (и даже полагалось) иметь гражданскую наложницу, при условии, что она содержалась не в семейном доме. Это не могло быть предметом правовых претензий ни со стороны жены, ни со стороны ее бывшей семьи. Согласия, и даже вообще желания женщины на вступление в брак не требовалось; заключение семейного союза было родом сделки между будущим мужем и семьей невесты.

Женщина всегда считалась состоящей под патриархальной властью мужа, отца или сыновей; однако проявления этой власти в ее отношении не были значительными. Право на развод первоначально оформилось только для мужчины, и то при наличии веских причин (бесплодие жены в течение длительного времени, фактический разрыв семейных отношений).